белые офицеры
Почти вся материальная часть бывшей царской армии досталась большевикам. Помимо фронтового оружия в руках советского правительства оказались многочисленные тыловые арсеналы и большинство заводов по выпуску вооружения и взрывчатых веществ.
Поскольку армии периода Гражданской войны значительно уступали в численности армиям Первой мировой войны, то снабдить их оружием для большевиков не представляло особой проблемы.
В годы Первой мировой войны в Россию было поставлено значительное количество иностранных пулемётов, в основном британских систем Виккерса и Льюиса. В 1914-1917 гг. общее количество закупленных Россией пулемётов превысило число произведённых в самой стране (32 тыс. против 28 тыс.). Большая часть патронов и артиллерийских снарядов для Русской армии в Первую мировую также поступила из-за границы.
Главным видом стрелкового вооружения Рабоче-крестьянской Красной Армии — РККА, а также белых армий в Гражданскую войну была трёхлинейная (0,3 дюйма или 7,62 мм) винтовка Мосина; основным видом пулемётов — «Максим», выпускавшийся Тульским заводом. А вот снабжение войск боеприпасами стало для Красной Армии проблемой, которая, однако, в начале Гражданской ещё не стояла так остро, как впоследствии. Как отмечал советский военный историк Н.Е. Какурин в 1925 году: «Главными источниками снабжения Красной Армии, особенно в первый период гражданской войны, являлись склады военного имущества старой армии; иссякание их начало ощущаться лишь в 1919 г. … В 1918 г. РСВР [Революционный Военный Совет Республики – авт.] установил следующий предельный расход на дивизию в месяц: винтовочных патронов 200 000, 3-дюймовых лёгких – 15 000, 48-линейных выстрелов – 1000, 6-дюймовых выстрелов – 1000».
Таким образом, каждый из примерно 3-4 тыс. стрелков одной дивизии должен был производить в день из своей винтовки в среднем не более двух выстрелов! Впрочем, учитывая низкую (по сравнению с Первой мировой) интенсивность боёв в ходе Гражданской войны, этого, видимо, было достаточно.
Наладить собственное производство вооружения для советского правительства в то время было проблемой не из-за отсутствия заводов, а из-за нехватки сырья. Главные районы добычи железа на Урале и Украине оказались в 1918 г. в ведении контрреволюционных сил. Известен тезис Ленина, выданный весной 1919 года: «Если мы до зимы не завоюем Урала, я считаю гибель революции неизбежной». Урал был занят Красной Армией летом 1919 года. Главный район угледобычи – Донбасс – несколько раз переходил из рук в руки, но в конце 1919 года там тоже окончательно установилась власть большевиков. В 1920 году проблемы Красной Армии с боеприпасами ушли в прошлое.
Значительно труднее обстояло дело с вооружением и снабжением у белых армий. Для Советов было существенной потерей, когда склады в портах Мурманска, Архангельска и Владивостока, где хранились огромные запасы оружия и боеприпасов, поставленных странами Антанты для Русской армии, весной и летом 1918 года перешли под контроль интервентов. Кстати, это не означало, что они поступили в распоряжение белых армий. Большую их часть страны Антанты забрали себе обратно.
Александр Колчак, командовавший белыми армиями в Сибири, и главнокомандующий белой Северной армией генерал Евгений Миллер неоднократно требовали от союзников предоставить им эти запасы вооружения, которые царское правительство оплатило вперёд золотом! В конце концов Антанта отдала им незначительную долю содержимого складов. Причём из Владивостока оружие стало поступать к Колчаку только летом 1919 года, после того, как забайкальский атаман Григорий Семёнов, долго не признававший его власти, разрешил наконец проход эшелонов по Транссибу. До этого момента к Колчаку прибыли по Севморпути всего лишь 41 тысяча винтовок и 10 млн патронов к ним – капля в море по сравнению с потребностями. Когда же Семёнов разблокировал Транссиб, то армии Колчака уже повсеместно терпели поражение.
Армии южной контрреволюции до конца 1918 года вооружались тем, что германские оккупационные власти на Украине милостиво выделяли донскому атаману Петру Краснову, пользуясь, к слову сказать, попавшими в их распоряжение складами царской армии. Частично Краснов делился этой ничтожной помощью с Антоном Деникиным. Всего немцы передали на Дон и в Добровольческую армию 11,6 тыс. винтовок, 46 орудий, 109 тыс. снарядов и 11,6 млн патронов.
С декабря 1918 г. Антанта наладила снабжение армий Деникина через Чёрное море. Всего таким образом было получено 340 орудий, 2 тыс. пулемётов, 100 тыс. винтовок, 100 аэропланов и 12 танков. Поставки союзников считались советскими историками главным источником снабжения белых армий юга России. Однако в мемуарах белогвардейцев постоянно повторяются жалобы на то, что союзники не оказывали им содействие в достаточной степени.
Как видим, армии обеих сторон в Гражданской войне находились на одинаковой ступени вооружённости и технической оснащённости. Факт наличия у белых небольшого количества тихоходных неуклюжих танков, поставленных Антантой, не давал им заметного преимущества. Тем более что часть этих танков была тогда же захвачена Красной Армией.
Некоторые проблемы с вооружением у РККА начались в связи с расширением фронтов военных действий в 1919 году, когда большевики пытались прорваться через Прибалтику и Украину в Западную Европу. Но с сокращением стратегических задач у Красной Армии снова всё пришло в норму. Вооружение же и снабжение белых армий более-менее наладилось только в 1919 году. Значит, причину того, что именно в этом году белые потерпели решающие для исхода войны поражения, следует искать не в сфере материально-технического обеспечения.
источник
Противостояние этих криминальных групп было одним из самых значимых в борьбе за власть в преступном мире во время существования РСФСР-СССР.
Многие бывшие царские кадровые военные после Гражданской войны выбрали преступную стезю. Попав в тюрьмы и лагеря, они стремились подчинить себе воровскую «чернь». В преступном мире их стали называть жиганами.
Считается, что воры в законе-уркаганы одержали верх в борьбе с «бывшими»-жиганами при активном участии представителей официальной власти ей требовалось всеми способами искоренить влияние в преступной среде «идейных» авторитетов.
Происхождение воров в законе и жиганов
Исследователи истории российской преступности расходятся в мнениях о том, «откуда есть пошли» воры в законе. Одна из версий гласит, что они появились при участии НКВД: якобы для того, чтобы чекистам было легче контролировать поведение осужденных в лагерях и тюрьмах. Однако подобная версия слишком противоречива никакого официального подтверждения она не имеет, да и собственно сам кодекс воровской чести, состоящий из нескольких «не» (не работать, не сотрудничать с любой властью и т. д.), не вписывается в гипотезу «энкавэдэшного» происхождения воров в законе.
Другая версия создания кодекса воровской части и собственно воров в законе прямо противоположна предыдущей: многие исследователи полагают, что эта система выстроена… бывшими белыми офицерами, влившимися в уголовную среду России после разгрома Красной Армией Белого движения: они для создания столь четкой и идеологически выверенной иерархической конструкции были элементарно грамотнее урок. Более того, один из сегодняшних авторитетов преступного мира Саша Север утверждает: воровские правила схожи с кодексом офицерской чести, что косвенно подтверждает причастность бывших царских офицеров к созданию данного воровского института. Еще одно косвенное подтверждение «офицерской» версии: до революции 1917 года подобной жесткой иерархической градации в российском воровском мире не существовало.
Термин «жиган» существовал задолго до появления словоформы «вор в законе», и с течением времени его значение менялось. Если до революции жиганами называли наибеднейших каторжан или сидельцев, полностью проигравшихся в карты, то с приходом советской власти жиган — это уже дерзкий, отчаянный преступник, уголовный вожак. Затем в преступной среде так стали называть «бывших» в прошлом белых офицеров, стремившихся к лидерству в криминальном мире. Считается, что подразделение воровского мира на уркаганов (представителей старой воровской формации) и «новых» жиганов произошло в 20-х годах прошлого века.
Как проходила борьба за лидерство
О противостоянии уркаганов и жиганов имеются противоречивые сведения, поскольку до сих пор до конца не ясна природа происхождения воров в законе эта тема еще недостаточно исследована. Руководившие большим количеством банд беспризорных и босяков, жиганы, в отличие от уркаганов, грабили, убивали и разбойничали, прежде всего, из ненависти к советской власти, лишившей их прежних благ и социального положения. Судя по сохранившимся документам, делали они это более организованно и дерзко, нежели уркаганы, в таких бандах действовала жесткая военная дисциплина.
В значительной степени умалению роли жиганов поспособствовало введение в 1926 году статьи 59 «Особо опасные преступления против порядка управления». Если «социально близкий элемент» мог за квартирную кражу получить до года лагерей, то, к примеру, за организованное ограбление банка (бандитизм) зачастую ставили к стенке. А против порядка управления выступали как раз бандитствующие жиганы.
В конце 20-х годов процесс борьбы за главенство в криминальном мире активно начал развиваться в местах лишения свободы. По данным на начало 1929 года, в российских лагерях и тюрьмах содержалось порядка 37 тысяч преступных авторитетов-урок, и среди них были не только русские, но и выходцы с Кавказа, Средней Азии. На это время (конец 20-х начало 30-х годов), судя по всему, и приходится активная фаза противостояния уркаганов и жиганов.
Впоследствии жиганы вынуждены были отступить — на стороне урок активно выступало начальство лагерей и тюрем, которому идеологически важно было задавить именно «идейных» главарей банд, замахивавшихся на государственные устои.
С особой жестокостью
Однако свои позиции жиганы еще долго не сдавали. Так, бывшие белогвардейцы, в Соловецких лагерях особого назначения (знаменитый СЛОН) в 30-х годах стремились занять самые «хлебные» места. Они отличались особой жестокостью по отношению к другим заключенным: об этом, в частности, писали в своих работах бывшие сидельцы академик Дмитрий Лихачев и литератор Александр Солженицын. Причем случалось, что писатели упоминали в своих трудах одних и тех же личностей.