история
. 
Он пошел добровольцем на службу, не зная толком что там надо делать, но понимая, что раз война значит там весело.
Самым извесным его высказыванием было «любой офицер, который вышел в бой без меча, одет неподобающим образом!».
И сам им активно пользовался. Однажды он даже захватил 42 немецких солдата будучи вооруженным только мечём.
Кончились военные подвиги «Долбанутого Джека» когда его часть отправили на захват немецкого фортифицированного объекта с романтическим названием «Точка 622». Джек шел в первых рядах, прорубаясь через колючую проволоку и мины. Отряд попал под артобстрел и огнём выбило почти всех солдат, кроме Джека.
Когда на место гибели отряда пришли немцы, Джек выскочил с мечём из воронки и убил нескольких из них. Но попал в плен.
Из плена он сбежал и пока добирался до своих война благополучно закончилась.
«Если бы не эти чертовы янки, мы могли бы весело воевать еще лет десять!»- сокрушался убитый горем Долбан.
Большинство гладиаторов погибали после 1–2 боев, но некоторым выпадало счастье выжить в десятках состязаний и обрести свободу. На торжествах по случаю избавления от рабства бывшему невольнику вручали деревянный меч rudis, по названию которого освобожденных гладиаторов именовали рудиариями.
В римских хрониках упоминался рудиарий Публий Осторий родом из Помпеев, одержавший верх в 50 поединках. Согласно надписи на надгробии гладиатора Фламма, боец из Сирии работал на арене по убеждению, четырежды получая свободу и всякий раз подписывая новый договор. Смерть настигла его в возрасте 30 лет, после 38 поединков, 10 из которых закончились stans missus. К гладиатору Веяну фортуна была более благосклонна. Получив свободу в 24 года, бывший ретиарий торжественно водрузил сеть и трезубец в храме Геркулеса. Немалые сбережения позволили ему приобрести поместье и спокойно прожить долгие годы в окружении семьи.
Во время войны России против Бухарского эмирата в 1868 г. пехота генерала Головачёва прямо на глазах у неприятеля по грудь в воде перешла реку Зеравшан и в штыковой атаке заняла высоту Чапан-Ата. Манёвр был стремительным, разуваться и выливать воду было некогда. Поэтому солдаты становились на руки, а товарищи при этом трясли их за ноги.
Через месяц в бою при Зарабулаке передние ряды бухарцев, подойдя на ружейный выстрел, встали на руки, а задние стали добросовестно трясти их за ноги. Они были твёрдо уверены, что разгадали ритуал русских, приносящий победу.
Бойня в День святого Валентина — название, которое получила расправа итальянских мафиози из группировки Аль Капоне с членами конкурирующей ирландскойгруппировки Багса Морана, в результате которой было застрелено семь человек. Произошла в Чикаго 14 февраля1929 года, во время действия «сухого закона» в США.
В четверг 14 февраля, в День святого Валентина, внутри склада, замаскированного под гараж, неподалёку от парка Линкольна на севере Чикагобыло обнаружено семь трупов, лежавших в ряд у стены: ближайший подручный Морана Альберт Качеллек, также известный как «Джеймс Кларк», Фрэнк и Питер Гузенберги, Джонни Мэй, Адам Хейер, Эл «Горилла» Вейншанк и доктор Рейнхард Швиммер. Все убитые (за исключением Швиммера) при жизни входили в состав банды Багса Морана и были застрелены членами семьи Аль Капоне. Сам Аль Капоне, позаботившись об алиби, пребывал в это время на отдыхе во Флориде.
Почему США не замечают того, что в 70-ти странах есть уголовная ответственность за гомосексуализм, не замечают что в 7 есть за это смертная казнь, среди которых С.Аравия (их ближайший союзник на ближнем востоке), но замечают закон о запрете гей-пропаганды в России?
Почему США не замечают тот факт, что наркотраффик из Афганистана с 2000 года (т.е. с момента, когда НАТО оккупировало эту страну) увеличился в 10 раз?
Почему США обращали и обращают внимание на «ядерную угрозу» Ирана, при этом забывают, что у Израиля есть атомное оружие, но членом так называемого «ядерного клуба» еврейское государство не является?
Почему США говорит о праве Косово на независимость, а про Шотландию,Каталонию, Индиану, Ю.Осетию и Абхазию забывает?
Почему ЕС и США говорят, что нельзя применять силу к «мирным демонстрантам», а их полиция при этом может спокойно застрелить прохожего?
Почему, по мнению США, смертная казнь — это тирания, а в самих США — демократия?
Почему США не замечают того, что Великобритания хочет выйти из ЕС, но упорно заставляет Украину подписать Ассоциацию?
Почему Каддафи, Асад, Лукашенко, Путин и уже Янукович — тираны, а Буш и Обама (один 3 войны развязал, другой их продолжает) — нет.
Ответ прост — потому что США и Англии это выгодно. Вот и все. Никаких других аргументов быть не может.
У них больше информационных, финансовых и даже военных ресурсов. Но это пока что.
Именно поэтому они и гавкают, и ведут себя именно так. За всю историю России «хорошими» для них были только Ельцин и Горбачев.
Вспомним, что по поводу критики, получаемой от врагов, говорил товарищ Сталин.
PS. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Профессор Киевского национального университета Вадим Рубль рассказал, откуда появился «бизнес-проект» под названием «Конец света 21 декабря 2012 года».
Доктор исторических наук привел шутку 1990-х годов американского ученого, изучающего культуру индейцев майя. Именно американец «предрек» конец света после окончания календаря.
Вадим Рубль опроверг какие-либо свидетельства о конце света в календарях или мифологии индейцев. Согласно древним источникам, 21 декабря по современному летоисчислению всего лишь заканчивается один из периодов календаря – 400-летний бактун.
Авторы шутки о том, в чем встречать конец света и что подавать на стол, были недалеки от истины. Древние майя действительно считали эти даты важным событием и устраивали в такие дни праздники.
Нужно заметить, подчеркивает профессор, что идея конца света есть у северных соседей индейцев майя – ацтеков. Именно территориальная близость этих народов использовалась для создания массовой истерии.
По словам Рубеля, у майя была календарная система, состоящая из 3 календарей. Два из них – цолькин и хааб – вообще не имели сплошной нумерации и были циклические.
Цолькин, состоящий из 13 двадцатидневных «лун», использовался, в основном, для гадания, а хааб, состоящий из 365 дней, – для ведения хозяйства.
Третий календарь «долгого счета» имел сплошную нумерацию и базировался на последовательном счета дней от базовой даты (около 5 млн лет до нашей эры).
Минимальным отрезком времени у майя был день – кон, а наиболее длительным периодом времени – алаутун (почти 64 млн лет). Таким образом, согласно календарю майя, сейчас человечество живет только в начале нулевого алаутуна (считать майя начинали с 0).
Фактически — это праздник, и начало чего то нового, а не конец старого. Так что все затариваться в магаз
Блаженная Матрона родилась в 1886 году в Тульской губернии. Её семья была очень набожной, не пропускали ни одной службы в храме.
Матрона была четвёртным ребёнком в семье. Мать и отец были не совсем бедные, но рождение четвёртого ребёнка могло стать для них обузой. Мать хотела вытравить Матрону ещё в утробе, но для верующей семьи это неприемлемо. Тогда и было решено отдать ребёнка в приют. Но, беременной женщине было во сне ведение. С ней разговаривала матушка Богородица, и сказала ей, что ребёнок, которого она ждёт – угоден Богу.
Родилась Матрона в срок, но была слепой. У неё совсем не было глаз, были плотно закрытые веки. Но Матрона обладала духовным зрением, прекрасно представляя себе окружающий мир.
Матрона часто молилась Богу и знала много молитв.
Кроме того, родные стали замечать, что Матроне известны и их мысли. Она остро чувствовала приближение опасности, причём не только в их деревне, но и за много километров. К Матроне потянулись люди с окрестных деревень и уездов.
Она стала известна как блаженная Матрона.
Но, в послереволюционные годы ей пришлось много скитаться. Матрону ни разу не арестовали – она всегда предчувствовала приближение милиции и успевала уехать. Умерла Матрона в Москве, а в 1998 году была канонизирована.
Мощи Матроны Московской:
Великая отечественная война — одна из самых сложных и противоречивых страниц нашей истории. Это и великая трагедия нашего народа, боль, которая не утихнет ещё долгое время, и история великого героизма нации, совершившей настоящий подвиг.
Советские солдаты не раздумывая бросались в бой, ведь они защищали главное, что есть у человека — свою Родину. Память об их героизме останется в веках.
Но есть в истории войны и чёрные страницы, истории людей, совершавших ужасные поступки, которым нет и не будет оправдания.
История, о которой пойдёт речь поразила меня до глубины души…
История Антонины Макаровой-Гинзбург – советской девушки, лично казнившей полторы тысячи своих соотечественников – другая, темная сторона героической истории Великой Отечественной войны.
Тонька-пулеметчица, как ее называли тогда, работала на оккупированной гитлеровскими войсками советской территории с 41-го по 43-й годы, приводя в исполнение массовые смертные приговоры фашистов партизанским семьям.
Передергивая затвор пулемета, она не думала о тех, кого расстреливает – детей, женщин, стариков – это было для нее просто работой. “Какая чушь, что потом мучают угрызения совести. Что те, кого убиваешь, приходят по ночам в кошмарах. Мне до сих пор не приснился ни один”, – говорила она своим следователям на допросах, когда ее все-таки вычислили и задержали – через 35 лет после ее последнего расстрела.
Уголовное дело брянской карательницы Антонины Макаровой-Гинзбург до сих пор покоится в недрах спецхрана ФСБ. Доступ к нему строго запрещен, и это понятно, потому что гордиться здесь нечем: ни в какой другой стране мира не родилась еще женщина, лично убившая полторы тысячи человек, пишет “Московский комсомолец”.
Тридцать три года после Победы эту женщину звали Антониной Макаровной Гинзбург. Она была фронтовичкой, ветераном труда, уважаемой и почитаемой в своем городке. Ее семья имела все положенные по статусу льготы: квартиру, знаки отличия к круглым датам и дефицитную колбасу в продуктовом пайке. Муж у нее тоже был участник войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей мамой.
На нее равнялись, с нее брали пример: еще бы, такая героическая судьба: всю войну прошагать простой медсестрой от Москвы до Кенигсберга. Учителя школ приглашали Антонину Макаровну выступить на линейке, поведать подрастающему поколению, что в жизни каждого человека всегда найдется место подвигу. И что самое главное на войне – это не бояться смотреть смерти в лицо. И кто, как не Антонина Макаровна, знал об этом лучше всего…
Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: “Вам необходимо срочно проехать с нами!” обступили ее, не давая возможности убежать.
“Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?” – спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. “Ошибка какая-то”, – усмехнулась женщина в ответ.
“Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы – Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы – карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет – теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют”.
“Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, – сказала женщина. – Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…”
Из протокола допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
“Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек – столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…”
“Cводить в крапиву” – на жаргоне Тони это означало повести на расстрел. Сама она умирала трижды. Первый раз осенью 41-го, в страшном “вяземском котле”, молоденькой девчонкой-санинструкторшей. Гитлеровские войска тогда наступали на Москву в рамках операции “Тайфун”. Советские полководцы бросали свои армии на смерть, и это не считалось преступлением – у войны другая мораль. Больше миллиона советских мальчишек и девчонок всего за шесть дней погибли в той вяземской мясорубке, пятьсот тысяч оказались в плену. Гибель простых солдат в тот момент ничего не решала и не приближала победу, она была просто бессмысленной. Так же как помощь медсестры мертвецам…
19-летняя медсестра Тоня Макарова, очнулась после боя в лесу. В воздухе пахло горелой плотью. Рядом лежал незнакомый солдат. “Эй, ты цела еще? Меня Николаем Федчуком зовут”. “А меня Тоней”, – она ничего не чувствовала, не слышала, не понимала, будто душу ее контузили, и осталась одна человеческая оболочка, а внутри – пустота. Потянулась к нему, задрожав: “Ма-а-амочка, холодно-то как!” “Ну что, красивая, не плачь. Будем вместе выбираться”, – ответил Николай и расстегнул верхнюю пуговицу ее гимнастерки.
Три месяца, до первого снега, они вместе бродили по чащобам, выбираясь из окружения, не зная ни направления движения, ни своей конечной цели, ни где свои, ни где враги. Голодали, ломая на двоих, ворованные ломти хлеба. Днем шарахались от военных обозов, а по ночам согревали друг друга. Тоня стирала обоим портянки в студеной воде, готовила нехитрый обед. Любила ли она Николая? Скорее, выгоняла, выжигала каленым железом, страх и холод у себя изнутри.
“Я почти москвичка, – гордо врала Тоня Николаю. – В нашей семье много детей. И все мы Парфеновы. Я – старшая, как у Горького, рано вышла в люди. Такой букой росла, неразговорчивой. Пришла как-то в школу деревенскую, в первый класс, и фамилию свою позабыла. Учительница спрашивает: “Как тебя зовут, девочка?” А я знаю, что Парфенова, только сказать боюсь. Ребятишки с задней парты кричат: “Да Макарова она, у нее отец Макар”. Так меня одну во всех документах и записали. После школы в Москву уехала, тут война началась. Меня в медсестры призвали. А у меня мечта другая была – я хотела на пулемете строчить, как Анка-пулеметчица из “Чапаева”. Правда, я на нее похожа? Вот когда к нашим выберемся, давай за пулемет попросимся…”
В январе 42-го, грязные и оборванные, Тоня с Николаем вышли, наконец, к деревне Красный Колодец. И тут им пришлось навсегда расстаться. “Знаешь, моя родная деревня неподалеку. Я туда сейчас, у меня жена, дети, – сказал ей на прощание Николай. – Я не мог тебе раньше признаться, ты уж меня прости. Спасибо за компанию. Дальше сама как-нибудь выбирайся”. “Не бросай меня, Коля”, – взмолилась Тоня, повиснув на нем. Однако Николай стряхнул ее с себя как пепел с сигареты и ушел.
Несколько дней Тоня побиралась по хатам, христарадничала, просилась на постой. Сердобольные хозяйки сперва ее пускали, но через несколько дней неизменно отказывали от приюта, объясняя тем, что самим есть нечего. “Больно взгляд у нее нехороший, – говорили женщины. – К мужикам нашим пристает, кто не на фронте, лазает с ними на чердак, просит ее отогреть”.
Не исключено, что Тоня в тот момент действительно тронулась рассудком. Возможно, ее добило предательство Николая, или просто закончились силы – так или иначе, у нее остались лишь физические потребности: хотелось есть, пить, помыться с мылом в горячей бане и переспать с кем-нибудь, чтобы только не оставаться одной в холодной темноте. Она не хотела быть героиней, она просто хотела выжить. Любой ценой.
В той деревне, где Тоня остановилась вначале, полицаев не было. Почти все ее жители ушли в партизаны. В соседней деревне, наоборот, прописались одни каратели. Линия фронта здесь шла посередине околицы. Как-то она брела по околице, полубезумная, потерянная, не зная, где, как и с кем она проведет эту ночь. Ее остановили люди в форме и поинтересовались по-русски: “Кто такая?” “Антонина я, Макарова. Из Москвы”, – ответила девушка.
Ее привели в администрацию села Локоть. Полицаи говорили ей комплименты, потом по очереди “любили” ее. Затем ей дали выпить целый стакан самогона, после чего сунули в руки пулемет. Как она и мечтала – разгонять непрерывной пулеметной строчкой пустоту внутри. По живым людям.
“Макарова-Гинзбург рассказывала на допросах, что первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, – вспоминает следователь по ее делу Леонид Савоськин. – Но заплатили хорошо – 30 марок, и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу”.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
“Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью “партизан”. Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке…”
Бывшая квартирная хозяйка Тони из Красного Колодца, одна из тех, что когда-то тоже выгнала ее из своего дома, пришла в деревню Локоть за солью. Ее задержали полицаи и повели в местную тюрьму, приписав связь с партизанами. “Не партизанка я. Спросите хоть вашу Тоньку-пулеметчицу”, – испугалась женщина. Тоня посмотрела на нее внимательно и хмыкнула: “Пойдем, я дам тебе соль”.
В крошечной комнате, где жила Антонина, царил порядок. Стоял пулемет, блестевший от машинного масла. Рядом на стуле аккуратной стопочкой была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине. И корыто для стирки на полу.
“Если мне вещи у приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать, – объяснила Тоня. – Один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю – пришлось ее в могиле оставить. Жалко… Так сколько тебе надо соли?”
“Ничего мне от тебя не нужно, – попятилась к двери женщина. – Побойся бога, Тоня, он ведь есть, он все видит – столько крови на тебе, не отстираешься!” “Ну раз ты смелая, что же ты помощи-то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? – закричала Антонина вслед. – Вот и погибала бы по-геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?”.
По вечерам Антонина наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, подрабатывавшие у немцев проститутками, с ней не дружили. Тоня задирала нос, бахвалясь тем, что она москвичка. С соседкой по комнате, машинисткой деревенского старосты, она тоже не откровенничала, а та ее боялась за какой-то порченый взгляд и еще за рано прорезавшуюся складку на лбу, как будто Тоня слишком много думает.
На танцах Тоня напивалась допьяна, и меняла партнеров как перчатки, смеялась, чокалась, стреляла сигаретки у офицеров. И не думала о тех очередных 27-и, которых ей предстояло казнить утром. Страшно убивать только первого, второго, потом, когда счет идет на сотни, это становится просто тяжелой работой.
Перед рассветом, когда после пыток затихали стоны приговоренных к казням партизан, Тоня вылезала тихонечко из своей постели и часами бродила по бывшей конюшне, переделанной наскоро в тюрьму, всматриваясь в лица тех, кого ей зпредстояло убить.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:
“Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню – перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: “Больше не увидимся, прощай, сестра!..”
Ей потрясающе везло. Летом 43-го, когда начались бои за освобождение Брянщины, у Тони и нескольких местных проституток обнаружилась венерическая болезнь. Немцы приказали им лечиться, отправив их в госпиталь в свой далекий тыл. Когда в село Локоть вошли советские войска, отправляя на виселицы предателей Родины и бывших полицаев, от злодеяний Тоньки-пулеметчицы остались одни только страшные легенды.
Из вещей материальных – наспех присыпанные кости в братских могилах на безымянном поле, где, по самым скромным подсчетам, покоились останки полутора тысяч человек. Удалось восстановить паспортные данные лишь около двухсот человек, расстрелянных Тоней. Смерть этих людей и легла в основу заочного обвинения Антонины Макаровны Макаровой, 1921 года рождения, предположительно жительницы Москвы. Больше о ней не знали ничего…
“Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, – рассказал “МК” майор КГБ Петр Николаевич Головачев, занимавшийся в 70-е годы розыском Антонины Макаровой. – Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?! Это сейчас можно обвинять органы в некомпетентности и безграмотности. Но работа шла ювелирная. За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, – таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но – бесполезно. Настоящая Тонька-пулеметчица как в воду канула…”
“Вы Тоньку слишком не ругайте, – попросил Головачев. – Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора – она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет”.
Но просто взять и забыть о ней было нельзя. “Слишком страшные были ее преступления, – говорит Головачев. – Это просто в голове не укладывалось, сколько жизней она унесла. Нескольким людям удалось спастись, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, когда мы их допрашивали, они говорили о том, что Тонька до сих пор приходит к ним во снах. Молодая, с пулеметом, смотрит пристально – и не отводит глаза. Они были убеждены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее найти, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы понимали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, поэтому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы…”
Однако никто из следователей не догадывался, что начинать искать Антонину нужно было не с Макаровых, а с Парфеновых. Да, именно случайная ошибка деревенской учительницы Тони в первом классе, записавшей ее отчество как фамилию, и позволила “пулеметчице” ускользать от возмездия столько лет. Ее настоящие родные, разумеется, никогда не попадали в круг интересов следствия по этому делу.
Но в 76-м году один из московских чиновников по фамилии Парфенов собирался за границу. Заполняя анкету на загранпаспорт, он честно перечислил списком имена и фамилии своих родных братьев и сестер, семья была большая, целых пять человек детей. Все они были Парфеновы, и только одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 45-го года по мужу Гинзбург, живущая ныне в Белоруссии. Мужчину вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений. На судьбоносной встрече присутствовали, естественно, и люди из КГБ в штатском
Согласно описанию подвига красноармейца Дмитрия Овчаренко из указа о вручении ему звания Героя Советского Союза, 13 июля 1941 года он доставлял боеприпасы в свою роту и был окружён отрядом солдат и офицеров противника численностью 50 человек. Несмотря на то, что у него отобрали винтовку, Овчаренко не растерялся и, выхватив из повозки топор, отрубил допрашивавшему его офицеру голову. Затем он бросил в немецких солдат три гранаты, уничтожив 21 человека.
Остальные в панике разбежались, кроме ещё одного офицера, которого красноармеец догнал и также отрубил ему голову.
Царская власть окончательно оформилась в России в середине XVI века, когда в 1547 году Великий князь всея Руси Иоанн IY Васильевич Грозный первым официально принял титул царя.
На первого русского царя торжественно возложили шапку Мономаха, знак царской власти, надели золотую цепь и вручили тяжелое золотое яблоко, которое олицетворяло собой российскую державу. Так Россия получила своего первого царя. Он был из династии Великого князя Рюрика. Царская власть передавалась по наследству старшему сыну.
У Ивана Грозного было три сына. Старший Иван, любимец отца, средний Федор — слабый и болезненный юноша и младший Дмитрий, совсем еще маленький мальчик. Престол должен был наследовать Иван, но в царской семье случилась трагедия. В ноябре 1581 года царь Иван Грозный поссорился со своим старшим сыном и в порыве гнева избил его. От страшного нервного потрясения и сильных побоев царевич Иван заболел и скоро умер. После этой трагедии царь Иван Грозный прожил тоже недолго и скончался в марте 1584 года, а в мае Москва торжественно праздновала коронацию нового царя. Им стал средний сын Ивана Грозного, Федор Иоаннович. Самостоятельно управлять Россией он не мог, поэтому все вопросы решал брат его жены Борис Годунов, который и стал царем после смерти Федора Иоанновича в 1598 году. Борис Годунов оставил трон своему сыну Федору Годунову, которому пришлось поцарствовать совсем недолго. В 1605 году он вступил на престол и в том же году был убит сторонниками Лжедмитрия, который выдавал себя за младшего сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия, погибшего в Угличе еще в раннем детстве. Лжедмитрию удалось захватить московский престол, но долго он на нем не удержался. Не прошло и года, как он тоже был убит заговорщиками, во главе которых стоял князь Василий Иванович Шуйский. С 1606 года он и стал очередным русским царем и правил до 1610 года, когда его вместе с женой постригли в монахи и заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь.
После низложения царя Василия в России в течение трех лет продолжался период междуцарствия. Бояре думали и гадали, кому бы предложить царскую корону, перебирали одного кандидата за другим, и так продолжалось до 1613 года, когда царем стал Михаил Романов. Это был первый русский царь из династии Романовых, представители которой правили в России вплоть до 1917 года, когда последний царь из этой же династии Николай II отрекся от престола и был расстрелян.
Михаил Романов был сыном патриарха Филарета (Федора Никитича Романова) и Ксении Ивановны Шестовой, постриженных в монастырь в 1601 году по приказу Бориса Годунова. После смерти Михаила Федоровича в 1645 году царем стал его сын Алексей Михайлович. У него было много детей, среди которых в дальнейшем и разгорелась борьба за царский престол. Сначала, после смерти отца Алексея Михайловича, царем был его сын Федор Алексеевич, а когда тот умер в 1682 году на престоле оказалось сразу два царя 16-летний Иоанн V Алексеевич и его брат, десятилетний Петр. У них были разные матери. По малолетству детей, к тому же старший Иван, как пишут историки, был слабоумный, Россией управляла их старшая сестра Софья, родная сестра Иоанна. В 1696 году после смерти брата Ивана Петр I стал царствовать единолично, заточив Софью в монастырь.
Впоследствии Петр I принял титул императора.