Василий Витальевич Шульгин, прошедший зимой 1919–1920 годов страдный путь отступления Белой армии от Киева до румынской границы, оставил в своей книге воспоминаний «1920» следующее описание станции Раздельной под Одессой: «Тут стояла целая армия всяких составов, и целые воинские части жили в поездах. Кажется, это были галичане, в энный раз кого-то предавшие».

Бывший лидер русских националистов в Государственной думе написал жестко и хлестко. Понятно, что никакой симпатии он к бойцам Украинской галицкой армии (а именно ее эшелоны стояли на Раздельной) испытывать не мог. Недавний редактор боровшегося с подпитываемым из Галиции сепаратизмом «Киевлянина» не понаслышке знал о зверствах галичан на службе Петлюры. А его младший сын-гимназист погиб в декабре 1918 года при защите провозгласившего федерацию с возрожденной Россией Киева. Погиб, возможно, в бою именно с галичанами, обеспечившими своим участием победу Директории. Знал руководитель национальной политики ВСЮР и историю перехода УГА от Петлюры, что давало ему некоторые основания для подобной формулировки.

Но его ошибка было в том, что он не делал различия между УГА и активно пытавшимися играть свою игру в украинских событиях сечевиками полковника Коновальца.

Как гласит старая французская пословица, «предают только свои». Для УГА же своих в Гражданской войне на территории Великой Украины не было. И Петлюра был для галичан еще более чужим, чем белые, красные или махновцы. Подхваченные кровавым вихрем они были вынуждены искать ситуативные союзы.

Легенда об отважных «лыцарях» УГА, отдававших жизни в борьбе за «вильну Украину», возникла только в двадцатых годах, когда государственные проекты, как УНР, так и формально вошедшей в состав последней ЗУНР, давно ушли в небытие. Вынужденные забыть былые обиды петлюровцы и галичане начали совместно создавать миф о «национально-вызвольных змаганнях», в котором УГА преподносилась стоявшей до конца за «нэзалэжнисть» всей Украины.

УГА возникла после развала австро-венгерской армии на основе легиона УСС, созданного в 1914 году австрийским генштабом для марша на Великую Украину, и нескольких частей со значительным процентом в них военнослужащих-галичан. Являясь армией образованной в Галиции ЗУНР, УГА воевала с польскими войсками, но была разбита. Причем разбита по причине того, что, несмотря на декларации о «единой Украине», Директория бросила УГА на произвол судьбы. Только созданная польская армия еще не имела решающего преимущества, и обе стратегические наступательные операции галичан: Вовчуховская в феврале и Чертковская в июне 1919 года – вначале развивались удачно. Но «головный отаман» не направил в помощь ЗУНР ни одного «гайдамака» для дальнейшего развития наступления, хотя даже небольшое усиление УГА стало бы решающим.

Можно допустить, что терпевшая одно за другим поражения от наступавшей Красной армии Директория не могла выделить и «куреня» в Галицию, хотя командование УГА так не считало. Однако то, что военное министерство УНР, имевшее большие запасы вооружений, боеприпасов и амуниции, оставшиеся еще от русского Юго-Западного фронта, ничего не передало нуждавшейся абсолютно во всем УГА, говорило о том, что Петлюра сознательно подыгрывал полякам.

Директория предпочитала, чтобы имущество доставалось в качестве трофеев противнику, но не передала УГА ни одной пушки, ни одной винтовки, ни одного ящика снарядов или патронов, притом, что доставка по железной дороге в Галицию трудностей не представляла и подвижной состав для перевозки был в наличии.

Это объяснялось тем, что Петлюра чрезвычайно опасался, пусть относительно немногочисленной и недостаточно снаряженной, но дисциплинированной, идейно сплоченной, преданной своим командирам и поэтому боеспособной УГА. Подкрепленное такой реальной силой руководство ЗУНР могло претендовать на весомый, а возможно, и решающий голос в общеукраинских вопросах. Поэтому для Директории оптимальным вариантом была героическая гибель УГА в борьбе с Польшей.

Но галичане не пожелали бессмысленно умирать ради спокойствия «провидныкив» УНР, и командование УГА в июле 1919 года вывело остатки армии на территорию Великой Украины. И снова Директория сделала все, чтобы любым способом избавиться от потенциальных конкурентов. УГА так и не получила регулярное снабжение, а военное командование УНР неизменно пыталось направлять галичан на самые опасные участки фронта.

Однако галичане в боях участвовали лишь постольку, поскольку считали это для себя необходимым. В основном, если была возможность захватить необходимые армии запасы. УГА проливала кровь не за УНР, к которой ничего, кроме ненависти, не испытывала, а просто потому, что ей в сложившейся обстановке, когда дорога домой была невозможна, волей-неволей приходилось для собственного выживания принимать участие в чужой войне.

Окончательно разрыв УГА с идеей «самостийной Украины» произошел в октябре. Последней каплей, переполнившей чашу терпения галичан, стало то, что в армии началась страшная эпидемии тифа. Но гибнущая армия не получили от Директории ни врачей, ни организованной перевозки больных в стационарные госпитали, ни даже необходимых медикаментов. УГА была просто брошена петлюровской ставкой умирать в тифозных эшелонах.

Одновременно с окончательным моральным надломом у УГА неожиданно появился шанс не только сохраниться, но и победоносно возвратиться на Родину.

Все лето успешно развивалось наступление Добровольческой армии, и к началу ноября ВСЮР была занята почти вся территория Украины. При этом деникинское командование официально и четко различало петлюровцев и УГА. Если первые считались государственными изменниками, то УГА – «иностранной армией на территории России», с которой добровольцы могли вступать в переговоры.

Не менее важно и следующее обстоятельство. Деникин признал независимость польского государства, но в «этнографических границах». Конкретно они не были обозначены, однако командование УГА небезосновательно увидело здесь возможность вхождения ЗУНР в качестве автономии в состав России. Аналогичное мнение было и у командования ВСЮР. Для него Галиция была прежде всего утраченной русской Червонной Русью, возвращение которой было одной из целей России в Первой мировой войне.

Всё это создало достаточную основу для проведения в самые сжатые сроки секретных переговоров между белым и галичанским командованием. Их результатом стало заключение 6 ноября (по новому стилю) на станции Зятковцы соглашения между УГА и командованием Новороссийской области ВСЮР, со стороны галичан подписанное майорами Эрле, Лисняком и сотником Левицким, а со стороны добровольцев – полковниками Генерального штаба Дубяго и Коноваловым.

Наиболее важными пунктами соглашения были следующие:

«Галицийская армия в полном составе с тыловыми учреждениями, складами и подвижным железнодорожным составом переходит на сторону русской Добровольческой армии и поступает в полное распоряжение Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России, в данное время через командующего войсками Новороссийской области…

Галицийское правительство временно, за отсутствием территории, прекращает свою деятельность и поступает под покровительство русского добровольческого командования. Впредь до указания Ставки означенное правительство поселяется в Одессе, куда немедленно переезжает.

При высшем штабе Галицийских войск состоят представители от русского добровольческого командования для разрешения на месте всех возникающих вопросов оперативного, административного и хозяйственного характера.

Высший Галицийский штаб командирует в штаб новороссийских войск офицеров для связи…

Вопросы, возбужденные галицийскими представителями о внутренней жизни Галицийской Армии и права сношения Галицийского правительства с иностранными государствами оставить открытыми до получения разъяснений от ген. Деникина».

Когда известие о переходе УГА дошло до Петлюры, он разразился истеричной телеграммой о немедленном аресте командования армии и всех причастных к заключению соглашения. Бессильный диктатор УНР с равным основанием мог приказать арестовать самого главнокомандующего ВСЮР – исполнителей приказа у него все равно не было. УГА стала автономной частью Добровольческой армии, сражавшейся за Великую, Единую и Неделимую Россию, в составе которой должна была занять свое место и Галиция.

О последовательности новой русской ориентации УГА красноречиво свидетельствовало то, что вскоре правительство ЗУНР официально денонсировало «Акт Злуки» с УНР.

Однако под трехцветным русским знаменем УГА находилась недолго.

Начавшееся во второй половине октября отступление Добровольческой армии из-под Орла вскоре превратилось в обрушение всего белого фронта, и в конце январе 1920 года войска Новороссийской области ВСЮР начали отход от Одессы. Вместе с ними начала отходить и УГА, но остановилась на станции Раздельной, где ее эшелоны и увидел Шульгин.

Отступать дальше было некуда: Румыния отгоняла пытавшихся спастись на ее территории добровольцев пулеметными очередями, а до Польши, куда пошли остатки войск во главе с генералом Бредовым, измученные галичане, половина которых была больна, в своем большинстве бы не дошли.

Большевикам, конечно, ничего не стоило уничтожить или как минимум разоружить и расформировать УГА, но вместо этого она была сохранена с оставлением оружия, получила всю необходимую помощь, а с галичанским командованием начались переговоры. Причины столь непривычного для того времени гуманизма объяснялись просто: в это время Москвой всерьез рассматривалась возможность похода в Европу, чтобы принести туда на штыках Красной армии мировую революцию.

Галичане же представляли немалую ценность как оружие против Польши с ее господствующей польской нацией и ненавидящими власть угнетенными национальными меньшинствами. Результатом переговоров, на которых советскую сторону представлял влиятельный украинский большевик Владимир Затонский, стало сохранение УГА в составе Красной армии на автономных началах. Она была лишь переименована в Червонную УГА, «жовто-блакитная» символика заменена советской, а в части назначены политкомиссары. Правда, в отличие от других частей РККА, последние выступали при командирах скорее в качестве советников.

Несомненно, что командование УГА пошло на соглашение не только от безысходности положения армии. Перед ним вновь открылась перспектива возрождения ЗУНР, пусть и в составе Советского государства.

ЧУГА в составе трех бригад было предоставлено все необходимое вооружение и снабжение, и в составе 12-й армии она приняла активное участие в боях с поляками.

Первоначально надежды галичан полностью оправдались: на занятой Красной армией частью Галиции была провозглашена просуществовавшая до августа 1920 года Галицкая ССР. И что показательно, провозглашена не в составе Украинской ССР, а как самостоятельная советская республика.

Однако дальнейшая история ЧУГА была трагичной, как и неудачная война с Польшей в целом. 2-я и 3-я бригады ЧУГА после окружения оказались в плену. 1-я продолжила некоторое время воевать в составе 44-й Таращанской дивизии, но тоже не избежала в дальнейшем окружения, разгрома и плена. Остатки ЧУГА во главе с командующим генералом Кравсом в сентябре пробились из польского окружения на территорию Чехословакии, где интернированная армия и прекратила свое существование.

Так завершился путь УГА, солдаты которой под знаменами белых и красных русских армий сражались за свободу Галиции.

Дмитрий Тесленко

источник