дедовщина
«Дедовщина» в армии и на флоте СССР возникла в 60-х – начале 70-х годов ХХ века. Это позорное явление унаследовала и современная российская армия – периодически в СМИ появляется информация о трагических последствиях издевательств старослужащих над «молодыми».
Для миллионов советских граждан, отслуживших в армии в 70 – 90-е годы, слово «дед» стало не только обозначением степени родства.
Кто такие «деды» и откуда они взялись
«Деды» – это привилегированна я категория солдат, ефрейторов и сержантов, прослуживших в армии полтора года (когда в СССР служили еще 2 года). По негласным правилам, «дедам» «по сроку службы не положено» выполнять ряд армейских обязанностей. За них работу должны делать «духи» (только что призванные) или «черпаки» (отслужившие год).
«Деды» – это такие «паханы» в погонах. К слову, возникновение подобного кастового деления в Вооруженных силах СССР многие объясняют как раз тем, что в армию с определенного времени стали призывать судимых. Стройбат состоял их них едва ли не наполовину.
Как отмечают исследователи феномена советской (российской) «дедовщины» – данное явление не могло возникнуть без преступного, умышленного попустительства со стороны офицеров – им было выгодно, чтобы «деды» «строили» младших по призыву, потому что так легче контролировать вверенное командиру подразделение: проще спросить со сравнительно небольшой группы старослущащих, чем следить за всем взводом (ротой).
Что никогда не сделает «правильный» «дед»
«Дедушка», конечно же, не станет мыть полы – это вообще западло. И в принципе любая обременительная работа – не для него. «Деды» не ходят на утреннюю зарядку, не подрываются спрыгивать с верхних ярусов коек в казарме по команде «Рота, подъем!». Во-первых, наверху спят только «душары» и «беспонтовые» «черпаки». Во-вторых, «деду» «по сроку службы положено» быть медлительным – «париться» за него должны другие, он свое отпрыгал. «Деды» стараются занять в армии «теплые» места – они каптерщики, хлеборезы.
В Советской армии «дедов» можно было безошибочно различить по внешнему виду. Внешность – паспорт «дедушки», его непременный атрибут. Уважающий себя «дед» никогда не будет выглядеть «по-духовски». Отличительные особенности, которые должны были свидетельствоват ь о наивысшем социальном статусе военнослужащего срочной службы, имелись практически в каждом предмете одежды и обуви старослужащего. Бляха кожаного ремня, непременно загнутая вовнутрь, – сияет, надраенная «пастой гои» как зеркало на солнце. Кокарда на фуражке (в холодное врем года – на шапке) загнута так же, как и ременная бляха. Сама шапка – «ведром» (особая форма «дедовского» головного убора, получавшаяся после оснащения шапки специальными вставками и последующей глажки).
«Парадка» – выходной китель – безукоризненно выглаженная и новая (чаще – «отжатая» у «духа»). На ней должны быть все значки, которые только возможно достать – от комсомольского до гвардейского. Форма х/б, как и шинель (бушлат) – ушитые. Сапоги – яловые, укороченные, каблуки обрезанные «на конус», с подковами. Прическа – спереди чуб, сзади по уставу, с окантовкой. Зимой под х\б – «вшивник» (свитер или что-то другое, тоже неуставное, но теплое).
«Подшива» (подворотничок) – никаких стандартных «духовских», только аккуратно сложенный в несколько слоев белоснежный кусок разорванной простыни или наволочки, желательно толщиной едва ли не с палец – это особый шик. «Дед» подшивается (вернее ему подшивают «духи») только черными нитками. «Деды»-«дембеля» (солдаты и сержанты после выхода приказа министра обороны о демобилизации их призыва) носят на «подшиве» вышитый знак «ДМБ».
Манера одеваться: шапка (фуражка) – на затылке, верхняя пуговица на кителе – расстегнута, крючок на х/б не используется вообще. Сапоги – гармошкой. Ремень – висит на… (на причиндалах, скажем так).
«Правильный» «дед» не гоняет «духов» – это удел «черпаков». В столовую «деды» тоже стараются не ходить – еду им должны носить «духи» «Дед»-«дембель» мыслями уже «там», на гражданке. Он отдает свое положенное на завтрак масло «духам», а сам заканчивает приводить в порядок свою карнавальную дембельскую форму.
Перевод в эту категорию военнослужащих для советского солдата означал начало принципиально нового этапа в службе – «деды» де-юре становились некоронованными лидерами армейского или флотского подразделения.
Нитка вместо ремня
«Дед» – это военнослужащий, прослуживший полтора года. Армейские остроумцы переводили это слово как аббревиатуру «Домой Едут Дембеля». У «дедов» обязательно должен быть «свой» призыв «духов». Как только новички приходили в роту, начинался процесс перевода в «деды» из «черпаков». И если в «черпаки» посвящали ударами солдатского ремня с бляхой (а иногда и реальным черпаком, взятым с кухни), то перевод в «дедушки» был чисто символическим переходным обрядом.
По форме перевод в «деды» напоминал ритуальную «порку» кандидатов в «черпаки». Правда, имелись существенные отличия. При переводе в «черпаки» солдата лупили столько раз, сколько месяцев ему осталось до дембеля. И били бляхой чаще всего от души. Посвященный долгое время не мог сидеть. Если «черпак» произнес во время экзекуции хотя бы звук, перевод считался недействительным.
Будущий «дед» ложился на живот, на ягодицы ему клали подушку. По ним били ниткой, и «дед» должен был орать что есть мочи (якобы от боли). Если процедура перевода проходила, как положено, «дед» считался «правильным». В противном случае старослужащий получал полупрезрительный статус «беспонтового» «деда», над которым смеялись даже «черпаки» и «духи».
Масло – «духам»
Переведенный «дед» должен был исповедовать «стодневку» (стодневный срок до приказа об увольнении его призыва). В столовой это выражалось в том, что «деды» отдавали «духам» свое масло. «Дух» при этом обязательно говорил, сколько «дедушке» осталось служить. Если «молодой» ошибался, масло он не получал, вместо этого его «отоваривали» тумаками, чтобы впредь не забывался. В разных армейских и флотских подразделениях СССР этот ритуал соблюдался неодинаково. Кое-где он выглядел так: «дед» после получения ответа об остатке своего срока службы писал эту цифру черенком ложки на бутерброде и съедал кусок хлеба с маслом. Затем отрезал от припасенного специально для такого случая портновского метра очередной сантиметр. Данный ритуал означал, что у «дедушки» «день прошел».
В некоторых подразделениях советской армии «деды» в «стодневку» брились наголо, как «духи».
Когда проходила вечерняя поверка, вызванный при перекличке «дедушка» произносил цифру (количество дней до «дембеля») – «якать» для старослужащего считалось дурным тоном.
«Бумажными» «дедами» считались выпускники вузов, призывавшиеся на год (в советской армии служили два года, а на флоте — три). По армейским понятиям статус «деда» такой воин должен был получить уже через полгода службы. В армию призывали до 27 лет, и если возраст служивого переваливал за четверть века, он именовался «дедом в натуре». Таких, как правило, старослужащие не трогали.
Гармаш повредил «дедушку», а Нагиеву отбили почки
Дедовщина, начавшаяся проявляться в частях советской армии и на флоте в 60-70 годах ХХ века, была не везде, поэтому и строгой иерархии по срокам службы, с переводами военнослужащего на ту или иную социальную ступень в зависимости от того, кто сколько прослужил, в отдельных советских войсковых подразделениях не существовало.
Отечественные знаменитости, прошедшие армейскую школу, об этом проявлении неуставных взаимоотношений чаще всего упоминают вскользь или же не говорят вообще. К примеру, пародист Александр Песков рассказывал в интервью, что за время его службы «боевые крещения» «духов» больше напоминали игру, нежели издевательства. А вот актер Сергей Гармаш в армии так отметелил «дедушку», что загремел в дисбат.
Самыми откровенными признаниями о службе в советской армии выглядят изобилующие шокирующими подробностями рассказы актера Дмитрия Нагиева. Мастер спорта по самбо Нагиев попал в часть, где служили 60% уроженцев Средней Азии плюс грузины и азербайджанцы. Спортивная подготовка Дмитрия не только не помогла ему защитить себя – по словам знаменитого актера и телеведущего, его жестоко избивали зачастую именно из-за желания проверить, какой он самбист. Из армии, по признанию Дмитрия Нагиева, он пришел с раскрошившимися зубами и отбитыми почками.
Ни о каких статусах «дух» — «черпак» — «дед» в подобных частях, где преобладали выходцы из среднеазиатских и северокавказских республик, не могло быть и речи – солдатские группировки там формировались по принципу землячеств. Русским солдатам, оказывавшимся в меньшинстве, в таких подразделениях служилось крайне тяжело.
источник
Перевод в эту категорию военнослужащих для советского солдата означал начало принципиально нового этапа в службе – «деды» де-юре становились некоронованными лидерами армейского или флотского подразделения.
Нитка вместо ремня
«Дед» – это военнослужащий, прослуживший полтора года. Армейские остроумцы переводили это слово как аббревиатуру «Домой Едут Дембеля». У «дедов» обязательно должен быть «свой» призыв «духов». Как только новички приходили в роту, начинался процесс перевода в «деды» из «черпаков». И если в «черпаки» посвящали ударами солдатского ремня с бляхой (а иногда и реальным черпаком, взятым с кухни), то перевод в «дедушки» был чисто символическим переходным обрядом.
По форме перевод в «деды» напоминал ритуальную «порку» кандидатов в «черпаки». Правда, имелись существенные отличия. При переводе в «черпаки» солдата лупили столько раз, сколько месяцев ему осталось до дембеля. И били бляхой чаще всего от души. Посвященный долгое время не мог сидеть. Если «черпак» произнес во время экзекуции хотя бы звук, перевод считался недействительным.
Будущий «дед» ложился на живот, на ягодицы ему клали подушку. По ним били ниткой, и «дед» должен был орать что есть мочи (якобы от боли). Если процедура перевода проходила, как положено, «дед» считался «правильным». В противном случае старослужащий получал полупрезрительный статус «беспонтового» «деда», над которым смеялись даже «черпаки» и «духи».
Масло – «духам»
Переведенный «дед» должен был исповедовать «стодневку» (стодневный срок до приказа об увольнении его призыва). В столовой это выражалось в том, что «деды» отдавали «духам» свое масло. «Дух» при этом обязательно говорил, сколько «дедушке» осталось служить. Если «молодой» ошибался, масло он не получал, вместо этого его «отоваривали» тумаками, чтобы впредь не забывался. В разных армейских и флотских подразделениях СССР этот ритуал соблюдался неодинаково. Кое-где он выглядел так: «дед» после получения ответа об остатке своего срока службы писал эту цифру черенком ложки на бутерброде и съедал кусок хлеба с маслом. Затем отрезал от припасенного специально для такого случая портновского метра очередной сантиметр. Данный ритуал означал, что у «дедушки» «день прошел».
В некоторых подразделениях советской армии «деды» в «стодневку» брились наголо, как «духи».
Когда проходила вечерняя поверка, вызванный при перекличке «дедушка» произносил цифру (количество дней до «дембеля») – «якать» для старослужащего считалось дурным тоном.
«Бумажными» «дедами» считались выпускники вузов, призывавшиеся на год (в советской армии служили два года, а на флоте — три). По армейским понятиям статус «деда» такой воин должен был получить уже через полгода службы. В армию призывали до 27 лет, и если возраст служивого переваливал за четверть века, он именовался «дедом в натуре». Таких, как правило, старослужащие не трогали.
Гармаш повредил «дедушку», а Нагиеву отбили почки
Дедовщина, начавшаяся проявляться в частях советской армии и на флоте в 60-70 годах ХХ века, была не везде, поэтому и строгой иерархии по срокам службы, с переводами военнослужащего на ту или иную социальную ступень в зависимости от того, кто сколько прослужил, в отдельных советских войсковых подразделениях не существовало.
Отечественные знаменитости, прошедшие армейскую школу, об этом проявлении неуставных взаимоотношений чаще всего упоминают вскользь или же не говорят вообще. К примеру, пародист Александр Песков рассказывал в интервью, что за время его службы «боевые крещения» «духов» больше напоминали игру, нежели издевательства. А вот актер Сергей Гармаш в армии так отметелил «дедушку», что загремел в дисбат.
Самыми откровенными признаниями о службе в советской армии выглядят изобилующие шокирующими подробностями рассказы актера Дмитрия Нагиева. Мастер спорта по самбо Нагиев попал в часть, где служили 60% уроженцев Средней Азии плюс грузины и азербайджанцы. Спортивная подготовка Дмитрия не только не помогла ему защитить себя – по словам знаменитого актера и телеведущего, его жестоко избивали зачастую именно из-за желания проверить, какой он самбист. Из армии, по признанию Дмитрия Нагиева, он пришел с раскрошившимися зубами и отбитыми почками.
Ни о каких статусах «дух» — «черпак» — «дед» в подобных частях, где преобладали выходцы из среднеазиатских и северокавказских республик, не могло быть и речи – солдатские группировки там формировались по принципу землячеств. Русским солдатам, оказывавшимся в меньшинстве, в таких подразделениях служилось крайне тяжело.
источник
Некоторые исследователи этого пагубного явления в Советской Армии склоняются к мнению, что «дедовщина» как свод правил для беспрекословного исполнения представляет собой извращенный вариант Устава армейской службы.
Согласно иной точке зрения, поведенческие особенности военнослужащих при «дедовщине» сильно напоминают тюремные понятия.
Обе этих гипотезы по-своему обоснованны и имеют равные права на существование.
Атмосфера способствовала подчинению
Советский призывник знал о «дедовщине» еще на гражданке – рассказывали отслужившие старшие товарищи, братья или даже отцы – это явление в Советской Армии начало активно проявляться уже с 60-х годов ХХ века. То есть, моральная подготовка к тому, что придется подчиняться неуставным отношениям, у многих новобранцев начиналась еще задолго до того, как они надевали военную форму.
Распространенное заблуждение по поводу советской армейской «дедовщины» состоит в том, что она опиралась исключительно на методы физического насилия. Избиения военнослужащих младших призывов «стариками» и издевательства над «молодыми» иного рода действительно случались, и во множестве, но это был «беспредел» – пьяный кураж «дедов», стремление лишний раз показать свое иерархическое превосходство. Сама атмосфера армейского уклада жизни, в котором господствовала «дедовщина», с первых дней пребывания «духа» в подразделении настраивала новобранца на определенные правила поведения и беспрекословное подчинение старослужащим.
Культ «дедов»
Основной закон «дедовщины»: «дух» не должен перечить «дедушке», по сроку службы наделенному непререкаемым авторитетом – приказы «деда» обсуждению не подлежат. В данном случае этот постулат корреспондируется с уставным армейским правилом «командир всегда прав» и одновременно с тюремными понятиями, когда решение вора в законе обязательно к исполнению. «Дед» в армии одновременно командир и моральный авторитет, чей статус прямо пропорционален сроку его службы.
В советских армейских частях, где процветала «дедовщина», старшинство по званию не имело для «дедов» никакого значения, поскольку, если сержантами являлись военнослужащие младшего призыва, то они были не вправе приказать старослужащему заняться, к примеру, хозяйственными работами – уборкой казармы, плаца части, столовой и т.п. По понятиям «дедовщины», «дед» вообще должен сторониться инвентаря, связанного с наведением порядка и чистоты в роте, на прилегающей к воинской части территории и в хозпомещениях.
Существовали многочисленные условности-традиции, которые «дедами» принято было соблюдать. К примеру, в «стодневку» (когда начинался отсчет со 100 дней до приказа о демобилизации), «деды» отдавали «духам» масло, а в ответ молодой воин должен был без запинки ответить, сколько «дедушке» осталось служить.
Правила для «черпаков»
При «дедовщине» то, что дозволено «дедам», не разрешается «черпакам» (промежуточному иерархическому звену в Советской Армии, военнослужащим срочной службы с полуторагодовым армейским стажем). «Черпаки» должны дождаться призыва «своих» «духов», чтобы, став «дедами», иметь над ними абсолютную власть. Пока же они, по негласным армейским законам, обязаны контролировать «духов», что бы те «блюли себя» и не зарывались.
«Черпак» также не участвовал в уборке помещений (территорий) и чурался черновой работы, которую должны были выполнять «духи».
Если не «золотой», то только одни обязанности
«Дух» по неформальным армейским законам Советской Армии, самый бесправный военнослужащий – у него сплошные обязательства, «духи» должны «летать», пока не дослужатся до «черпаков». Исключение составляли только «золотые» «духи» – «золотым» считался новобранец, который приходил в роту в единственном числе (подобное, хотя и редко, но случалось). «Золотого» «духа» «деды» не только не трогали, но обязаны были превозносить – иерархически, согласно канонам «дедовщины», этот воин стоял выше старослужащих.
«Духам»-первогодкам была заказана дорога в солдатскую чайную, запрещалось переделывать форму одежды. В ушитых брюках, шапках, с вставками в сапогах, погонах и шевронах ходили «деды», а «духи», чтобы не походить на них, должны были одеваться строго по уставу. Молодых солдат заставляли зашивать карманы (часто перед этим насыпав туда песок или наложив какой-нибудь щебенки) – так «духов» отучали ходить «руки в брюки».
По правилам «дедовщины», при получении из дома посылки, передачи, денежного перевода, «дух» обязан был поделиться с «дедами». Причем, старослужащие сами определяли, чего и сколько «изъять».
источник
«Дедовщина» и издевательства офицеров над солдатами в царской армии получили свое распространение во многом из-за официально введенной и долгое время действующей системы телесных наказаний.
Старшие притесняли младших как в действующей армии, так и в военных учебных заведениях.
Офицеры-самодуры
Жестокое отношение к подчиненным со стороны царских офицеров изучавшими эту тему историками считается основной причиной неуставных отношений в армии до ХIХ века. В результате таких издевательств солдаты массово дезертировали из частей. Ситуация начала меняться в лучшую сторону только в конце столетия, когда в России ввели всесословную воинскую повинность. Количество побегов сократилось, поскольку уменьшился и срок воинской службы (в царской армии солдаты прежде служили 25 лет).
Из сохранившихся до наших дней приказов можно узнать, как обращались старые солдаты и офицеры с рекрутами – их, помимо непосредственного кулачного «внушения», секли плетьми, шпицрутенами, отбирали часть жалованья… Аракчеев, по воспоминаниям современников, оставлял гренадеров без усов, выдирая их самолично. За применение к солдатам шпицрутенов высказывались и такие выдающиеся полководцы царской армии, как Румянцев и Суворов.
Только по окончании Крымской войны институт телесных наказаний в российской армии был на время упразднен, а число случаев избиений офицерами солдат постепенно стало уменьшаться. Офицерские должности в армии начали занимать вольноопределяющиеся (вчерашние студенты), и это существенно поменяло взаимоотношений между начальством и подчиненными.
«Цуки» в военных училищах
Неуставные взаимоотношения были распространены и в царских военных училищах, их, в частности, описывал А. И. Куприн, сам в прошлом офицер. «Дедовщина» выражалась в попытках самоутверждения старшекурсников над курсантами младших курсов, это явление назвалось «цук». Считается, что данный порок, представлявший собой бесцельное издевательство старших над младшими, русские курсанты переняли у учащихся немецких и французских университетов.
В конце XVIII века Екатерина II подписала указ, согласно которому кадетские корпуса должны были изолироваться от общества, чтобы извне к будущим офицерам не проникали разлагающие соблазны светской жизни: эта мера была вынужденной, поскольку среди курсантов участились случаи воровства, увлечения азартными играми, пьянства и дебошей. Царица было отменила телесные наказания в армии, но Александр I в 1805 году ввел их вновь. В результате среди воспитанников кадетских корпусов стали появляться так называемые «закалы» – курсанты, которые хвастались перед товарищами способностью перенести больше сотни ударов плетьми за свои проделки. Подобная удаль, как считали «закалы», давала им право гнобить тех, кто помладше и слабеее.
«Дедовщина» в царских военных учебных заведениях возникала, в том числе, и потому, что их воспитанники до зачисления в кадетские корпусы в силу возраста еще не успевали должным образом социализироваться, выстроить нормальную систему социальных отношений и вписаться в нее. Модель обособленного социального общества они формировали в замкнутом мире военного училища. «Цуканье» с его иерархическими и поведенческими правилами к концу ХIХ века распространилось почти на все учебные заведения дореволюционной России.
По воспоминаниям офицеров, неуставные взаимоотношения между старшекурсниками и воспитанниками младших курсов юнкерских и кадетских корпусов, выражавшиеся в издевательствах и глумлении, особенно участились перед началом Первой мировой войны. Сами курсанты объясняли подобные проявления как способ «фильтрации» будущих офицеров – якобы «цук» помогал отсеивать морально и физически слабых кандидатов в военачальники. Тем не менее, современники писали в тогдашней прессе, что «благодаря» «цуканью» в казармах военных училищ царит гнетущая атмосфера, более характерная скорее для тюремной камеры или помещения арестантского отделения.
источник